Еще до свадьбы Илья заметил одну особенность Лины, страшно его волновавшую: каким-то поразительным образом зрелая женская чувственность совмещалась у нее с девчоночьими замашками и ужимками, и это не выглядело смешно, напротив! Словно сквозь облик взрослой Лины проступала юная Виталька. За время беременности Виталька проявилась еще больше: два хвостика, в которые Лина завязывала волосы, и кокетливый взгляд исподлобья в сочетании с пышной фигурой выглядели забавно и трогательно. Лина капризничала и кокетничала, а Илья только посмеивался, и оба прекрасно знали, что это игра, которая нравится им обоим. Лина наконец заметила Илью и призывно замахала руками, подпрыгивая на кровати:

– Приехал! Приехал! Ура!

– Привет, арбузик, – сказал Илья, присаживаясь на постель и целуя Лину.

– Я не арбузик, я дынька, – сказала она тоном обиженной девочки.

– Тыковка ты, вот кто. Как там наш Николенька? – Илья осторожно прижался ухом к животу Лины.

– Прекрасно! Уже на подходе. Илья…

Илья поднял голову – тон Лины изменился. Она смотрела на него очень серьезно, и Илья взволновался:

– Что случилось?

– У нас – ничего. Честно, все хорошо! Просто… Тут такое дело…

– Лина, не тяни! Расскажи, и все.

– Понимаешь, в соседней палате девочка. Пятнадцать лет! У нее любовь-морковь случилась с одноклассником, и вот – ребенок. И родители настояли, чтобы она отказалась от него, представляешь? Состоятельные люди. Не понимаю!

Лина умоляюще сложила руки и заговорила очень быстро:

– Илья, давай возьмем ребенка! Пожалуйста! Я спать не могу, все думаю о ней. Это девочка. Она здоровенькая, все в порядке. Я как представлю, что ее ждет, у меня вся душа переворачивается. Такая маленькая, а никому не нужна! Мы же можем себе это позволить, правда?

– Конечно, возьмем, – спокойно ответил Илья, чуть улыбнувшись.

Лина смотрела на него широко открытыми глазами, не веря, что все так быстро решилось.

– Ты согласен?!

– Да. Я сам о чем-то таком думал. Я же вижу, что просто перечислять деньги детским домам – это капля в море. Детям все равно там плохо. Всех не спасешь, но кого-то же можно. Я хотел с тобой об этом поговорить, попозже. Но раз такой случай подвернулся…

– Я тебя обожаю! – закричала Лина и кинулась обнимать и целовать мужа.

– Ну что, как назовем малышку? – спросил Илья, вынырнув из жарких объятий жены.

– Я уже придумала – Ирочкой, как твою маму. А что мы скажем нашим?

– Скажем: в роддоме была акция – роди мальчика, получи девочку в подарок.

– Смешно! А если серьезно?

– Ну, скажем, что врачи ошиблись и не распознали двойню. Так же могло быть, правда? Лина?!

Лицо Лины исказилось, и она судорожно вцепилась в плечо мужа:

– По-моему, началось… Ой, мама!

– Сейчас я позову кого-нибудь!

– Илья, только не уходи! Будь со мной, ладно? Пожалуйста!

Спустя семь мучительных часов потрясенный Илья держал на руках своего сына. Он, правда, слегка ужаснулся облику красненького младенца, который морщил личико и беззвучно разевал беззубый ротик, но старался не подавать виду и поддакивал умиленной Лине и медсестре, нахваливающей ребенка: «Пятьдесят три сантиметра, три семьсот! Богатырь! А уж как на папу похож!» Лина рассмеялась, увидев выражение лица мужа:

– Илюша, он выправится, не переживай!

Илья вышел в коридор, посидел некоторое время, бессмысленно улыбаясь, потом очнулся, встал, умылся в туалете, нашел автомат с кофе и, окончательно придя в себя, отправился узнавать, как оформить удочерение, чтобы они с Линой могли выписаться сразу с двумя детьми – Николенькой и Ирочкой. Надо же, какая у него теперь большая семья!

Лина проснулась за десять минут до звонка будильника и немножко повалялась в постели, сладко потягиваясь и улыбаясь: сегодня ее ожидало множество радостных хлопот. Большой праздник: 1 июня, День защиты детей. В этот день ровно пять лет назад они с Ильей расписались. Совпадение было случайным, но оказалось пророческим.

Лина поднялась и вышла на балкон: ясное летнее утро, трава в росе, нежный аромат сирени, растущей под самым балконом, щебет птиц… Красота! На балконе ее уже ждал завтрак: кофе в серебряном кофейнике, сливки, теплые кукурузные булочки с хрустящей корочкой, тонко нарезанные ломтики сыра и ветчины, йогурт, фруктовый салат, сок – всего понемножку. Хорошее начало дня – двадцать минут в тишине и покое. Эти ежедневные двадцать минут «для себя» были очень важны Лине, потому что весь день она крутилась как белка в колесе – еще бы, такое хозяйство на руках. А сегодня ее «колесо» будет вертеться вдвое быстрее: детский утренник, потом вечерний прием для взрослых. Наконец она сможет принарядиться – роскошное вечернее платье дожидалось своего часа в гардеробе, а на три часа был приглашен парикмахер. Илья любил, когда Лина появлялась «в виде красавицы», но это случалось так редко! К тому же есть еще один повод для празднования, но об этом Илья пока не знает. И Лина улыбнулась, представив его реакцию. Да, хлопотливый предстоит день.

«Хорошо, что Долли с Пахомычем приехали еще вчера», – думала Лина, отпивая кофе. Пахомыч пережил инфаркт и шунтирование, так что это был их первый за долгое время выезд «в люди». Всю дорогу он ворчал, и Долли не чаяла добраться живой. Но, увидев Лину, Пахомыч расцвел. Он любил ее и ласково называл «пампушечкой», а Лина в шутку обижалась: она заметно похудела за последние годы, что только прибавило ей привлекательности. Тут размышления Лины были прерваны ворвавшимся Павликом, который с шумом плюхнулся на стул напротив матери.

– Завтракать будешь? – спросила она.

– Не-а. Я уже! С бабушкой.

– Плавали с дедом?

– Ну да. Он опять победил, – уныло сказал Павлик и машинально протянул руку за булочкой, которую мама успела разрезать и намазать маслом. Положил на одну половинку два куска сыра, на другую – ветчины, сложил все вместе и жадно откусил.

Лина подвинула ему стакан с соком. Он принюхался и спросил с набитым ртом:

– Это какой?

– Морковный с апельсиновым.

– Прикольно!

Лина вздохнула и сделала сыну еще один такой же «бутерброд»: пусть ест, худоба. Павлик стремительно вытягивался в длину, мгновенно вырастая из штанов и курток, и пару раз даже падал в обморок – издержки быстрого роста, как сказал врач.

– И чего я такой хилый? – сокрушенно сказал он, принимаясь за вторую булочку.

– Ничего ты не хилый, – возразила Лина. – Просто растешь быстро. На это все силы и уходят. Вон, вымахал как! Почти с меня ростом.

Павлик был вполне симпатичным подростком, но сам себе казался уродцем и доходягой, страшно переживая из-за прыщей и общей хилости.